СПЕШИТЕ ДЕЛАТЬ ДОБРО

Беседа с Главным раввином Грузии Ариэлем Левиным.

Раввину Ариэлю Левину 36 лет, но, невзирая на относительно молодой возраст, его глубокое знание вопросов иудаизма, врожденная мудрость и богатый опыт привели к тому, что уже несколько лет, как он избран главным раввином Грузии. Рэбэ Ариэль является единственным раввином, родившимся на территории бывшего Союза, который, не выезжая в специальные заграничные религиозные школы - ешивы, достиг знаний, официально признанных Израильским раввинатом, и был удостоен диплома раввина. Нам посчастливилось встретиться с рэбе Ариэлем во время его визита в Денвер, и он любезно согласился дать интервью для нашей газеты.

Юлий Леонидов: Рав Ариэль, не могли бы Вы рассказать о себе и о том, как Вы пришли в иудаизм?

Раввин Ариэль Левин: Я родился в 1961 году, в Тбилиси, в обычной русской еврейской семье . Мои родители не были религиозными и даже не соблюдали особых традиций. Отец работал журналистом в газете "Вечерний Тбилиси", мама преподавала. О чем мечтали родители в обычной интеллигентной еврейской семье? О том, чтобы мальчик получил образование и чтобы стал кандидатом наук. Доктором наук - это уже чересчур для еврея, но кандидатом - надо. Обычная логика того времени - путь, дающий еврейскому ребенку положение в обществе, уважение соседей, и, возможно, даже сносный заработок. Таким образом, после школы я пошел в институт. Как и большинство еврейских школьников в те годы я пошел в институт по двум причинам: во-первых, мама и папа так хотели, во-вторых, это казалось естественным ходом событий - все поступали, и я поступил, и, наконец, не поступивших в ВУЗ ждала армия. У меня было две возможности: подавать в Университет на математический факультет, куда попасть было практически невозможно, или в Политехнический институт. Поскольку заниматься математикой в чистом виде в Политехе возможности не было, я избрал курс программирования и автоматизированных систем управления, так как среди всех курсов в Политехе этот отталкивал меня менее всего. Кроме того, на остальных инженерных специальностях надо было чертить, и то, что в программировании не было черчения, практически определило мой выбор. Учиться в институте мне было не сложно, это не требовало от меня каких-либо дополнительных усилий, и, поскольку, выбранная специальность на самом деле меня не слишком интересовала, я столкнулся с необходимостью определить для себя смысл дальнейшего существования.

Ю.Л.: То есть, Вы считаете, что жизнь должна иметь определенный смысл, а не является случайной комбинацией событий, хаотичной и бессмысленной?

Р.А.Л.: Я недавно читал интервью с известным российским адвокатом Генрихом Резником. Он сказал, что в целом жизнь, по-видимому, абсурдна, и в ней не может быть никакого смысла. Но каждый человек должен, даже обязан, лично для себя создавать видимость или даже верить в то, что его жизнь имеет конкретный смысл. Поскольку, если человек позволит себе жить в соответствии с принципами бессмысленности и бренности нашего существования, то его жизнь и жизнь окружающих его людей будет, скажем так, очень трудной. Но у меня в студенческие годы никак не получалось делать вид, что моя жизнь имеет какой-либо смысл. Иными словами, я не мог найти в жизни то, что могло бы меня действительно заинтересовать, оказать на меня влияние, быть чем-то, ради чего действительно стоит жить. Я проанализировал все, ради чего жило и к чему стремилось мое поколение. Если допустить некоторые обобщения, получилось несколько основных групп. Люди, которых интересовали только деньги. Сейчас таких много больше, но и тогда встречались пристрастные исключительно к накоплению. Другая группа включала тех, кого больше денег интересовала карьера, научная или партийная. И деньги здесь выступали скорее как инструмент, необходимое условие или приятное следствие. Другие, казалось, не стремились ни к чему, и просто жили по заранее расписанному сценарию, качались на волнах жизни и, при этом, казалось, не плохо себя чувствовали. Да еще периодически высказывали свое презрение к власти положения и власти денег, зачастую маскируя этим или неумение, или нежелание распихивать окружающих граждан локтями. И, наконец, последняя группа - те, кто не мог найти смысла в жизни. В зависимости от того, насколько близко к сердцу принимали они суетность существования в купе с глубокой неудовлетворенностью, представители этой группы страстно пытались обмануть свою тоску, заморочить ее в калейдоскопе случайных связей, всевозможных развлечений, азартных игр, утопить ее в вине, выкурить "травкой", заколоть наркотиками. Некоторым из них удавалось удержаться на границе богемности благодаря мощному творческому потенциалу, но большинство скатывалось к тому, что у нас было принято называть "асоциальным элементом".

Моя проблема была в том, что меня ничего не привлекало, ни наука, ни карьера, ни деньги. В такой ситуации жизнь обычно заполняется всевозможными развлечениями и удовольствиями, помогающими приятно скоротать время. Я испробовал все удовольствия, которые могут быть в студенческие годы, но очень скоро за всем этим мне открылась великая пустота. Это то, что царь Шломо называл "хэвел хэвелим" - суета сует. Таким образом, в иудаизм меня привели, в конечном итоге, философские вопросы: что я есть на этой земле, зачем я живу, есть ли Б-г?

Ю.Л.: Разочарование в земных наслаждениях, как путь к высшему откровению хорошо известно в различных религиозных традициях. Мы можем увидеть это и в опыте царя Соломона, и в пути принца Сидхардхи Гаутамы, основателя буддизма, и в жизнеописании ряда христианских святых. Почему вы пришли в иудаизм, а не в традицию Дзена, например?

Р.А.Л.: Я думаю, что основной причиной моего прихода в иудаизм явилось осознание еврейства, некая генетическая предопределенность. В нашей семье темы, связанные с еврейским вопросом, никогда не обсуждались. Мой отец, вероятно, опасался того, что ребенок, то есть я, сболтнет лишнее в школе. Он никогда не высказывал своих убеждений, не обсуждал ничего, что могло бы повлечь обвинение в сионизме и я практически не ощущал себя евреем. Но когда мне было шесть лет, мой отец взял меня с собой в дом к одному из наших знакомых. Дети пошли играть, взрослые уединились на кухне, и когда я заглянул туда, то с удивлением обнаружил, что мой папа с его другом сидят и тихо пьют водку. Это было настолько для меня неожиданно, папа никогда не пил водку, даже по праздникам, что я не удержался и спросил, отчего он вдруг пьет? И тогда он сказал: "Сын, Израиль победил в шестидневной войне". Это было для меня истинным откровением. Я никогда не мог предположить, что мой отец, человек не только далекий от религии, но и, как казалось, далекий от еврейства вообще, воспринимает победу какого-то далекого и, согласно тогдашней официальной политике, враждебного государства, как величайшее событие своей личной жизни. Я думаю, что тогда этим поступком, может быть сам того не желая, он разбудил во мне чувство принадлежности к еврейскому народу. И когда в шестнадцать лет встал вопрос о том, что в паспорте можно было бы записаться русским, я категорически отказался скрывать свою национальность.

Ю.Л.: Насколько я помню, в России получить религиозное образование было крайне сложно, а об иудаизме вообще не могло быть и речи.

Р.А.Л.: Поэтому, первое, что я сделал - отправился в библиотеку и прочел все имевшиеся там труды по атеизму. В основном это была атеистическая литература, нацеленная против христианства. Иудаизм в этих работах практически не упоминался. Но я очень благодарен этим авторам, поскольку именно они своими трудами заложили в меня глубокий интерес к религии и уверенность в истинности учения о Б-ге. Как это могло случиться? По аналогии с тем, как советские люди становились антисоветчиками. Чтобы стать антисоветчиком не надо было никакой подпольной пропаганды и самиздатовской литературы. Достаточно было взять газету "Правда", внимательно прочитать ее, а затем хорошенько обдумать. Более антисоветской газеты я не встречал в своей жизни. Так же и мне оказалось достаточно изучить внимательно атеистическую литературу, чтобы, отталкиваясь от постулатов совершенно беспомощной и несостоятельной критики религии, осознать, что в религиозной идее как раз и содержатся ответы на основные вопросы, мучающие человечество.

Ю.Л.: А как Вы пришли к иудейской традиции?

Р.А.Л.: Во-первых, огромное влияние на меня оказала философская литература и произведения таких авторов, как Федор Достоевский, Герман Гессе, Томас Манн. В девятнадцать лет мне в руки попала самиздатовская литература по иудаизму, а позднее я познакомился с молодыми людьми из Москвы, которые были "баалей тшува" - возвратившиеся к религии. Это была элита московской еврейской молодежи, интеллектуалы, выпускники физико-математических школ, жизнь которых совершенно отличалась от привычной. Было видно, что они знают, зачем живут, рядом с ними чувствовалась уверенность, благородное спокойствие и святость. И постепенно мне захотелось стать таким же как они. Я самостоятельно изучил иврит, священные книги и с тех пор продолжаю их углубленное изучение. Большую помощь в изучении Торы и Талмуда мне оказали израильские и американские раввины, приезжавшие в Тбилиси, но, в основном, я самоучка.

Ю.Л.: В последнее время многие религиозные учителя, представляющие различные каноны, обращаются к идее единства религий. Радженеш описывает мировые религии как концентрические круги на воде вокруг единого центра, представители веры Бахаи советуют отметать различия в религиозных традициях, как несущественные, христианство трактуется как "развитой иудаизм" в эпоху между приходом первого и второго мессии. Если опустить конкретные традиции и обряды, философские идеи различных религий действительно кажутся сходными. В Соединенных штатах мы столкнулись с еще одной особенностью, с явлением реформизма, в рамках которого евреям дается возможность опустить целый ряд "неудобных" обрядов и традиций, а синагога уже почти ничем не отличается от молельного дома какой-нибудь также реформистской ветви христианства. И при этом прихожане реформистской синагоги продолжают считать себя евреями. Почему же, согласно вашим словам, именно еврейская национальная идея повлияла на Ваш приход в ортодоксальный иудаизм?

Р.А.Л.: Этническая и культурная традиция каждого народа сильнее всего связана с религиозной традицией. Даже в Советском союзе новая социально-культурная традиция была неотъемлемо связана с возведенной в ранг религии коммунистической идеологией. Ревизия или реформация религиозной идеи, как правило, приводит к крушению социально-культурной традиции, а, подчас, и к исчезновению народа. Для Вас не секрет, что еврейский народ - один из старейших среди ныне существующих этнических формаций, сохранился исключительно благодаря поддерживаемой религиозной традиции. Как известно из истории, еврейские семьи, отошедшие от традиционного религиозного канона, обычно исчезали, ассимилируясь уже в четвертом, пятом поколении. Когда в XVII веке в Испании евреям был предложен выбор - или уйти, или принять христианство, мараны - евреи, решившие остаться и официально принять христианство, пытались в тайне соблюдать обряды иудаизма, по крайней мере те, которые могли, чтобы не быть разоблаченными. Однако, ввиду этой своеобразной "реформации" иудаизма они просто исчезли. Их потомков в Испании давно уже нет, а сефарды, решившие уйти, чтобы сохранить религию, существуют до сих пор.

Что же касается меня лично, то первой мицвой- заповедью, которую я начал выполнять в юности, был отказ от свинины. И это было не потому, что я был религиозным. К тому времени я уже прочитал "Иудейскую войну" Фейхтвангера и из других исторических источников знал, как евреев выводили на площадь и под страхом смерти требовали есть свинину, но евреи предпочитали умереть. Все, кого притащили на площадь. Все, как один. И с тех пор, для меня лично, есть свинину равносильно оскорблению. Не нарушению традиции, поскольку я вырос в нетрадиционной семье и традиций у меня тогда не было. Но равносильно оскорблению моих пра-прародителей. Для меня это подобно плевку в могилу предков, которые принесли в жертву свою жизнь во имя сохранения традиции, во имя сохранения народа, во имя того, чтобы я, как и другие, родился на свет евреем, таким какой я есть. И если кто-то сегодня больше не соблюдает наши традиции, значит все, что перенесли и все, что совершили его предки, оказалось лишенным всякого смысла. Поэтому мой приход в иудаизм был определен, в первую очередь, связью с моими предками, которую я почувствовал и осознал. Я не мог допустить, чтобы история моего народа со всеми его мучениями и победами оказалась бессмысленной и напрасной по моей вине.

Ю.Л.: То есть, с вашей точки зрения, даже незначительная реформация традиционной идеи может оказаться роковой?

Р.А.Л.: Вы никогда не сможете предположить, к чему может со временем привести такая реформация. Приведу исторический пример. Марксистская идея, в некотором смысле, может быть рассмотрена как реформация еврейской религиозной традиции. Ведь в основе марксизма, по сути, лежит мессианская идея рая на земле, только созданного без божественного участия. Реформация, ревизионистское развитие старой идеи - а к чему это привело? Трагедия мирового масштаба, кровь ни в чем неповинных людей и, в первую очередь, евреев, которые развивали эту идею.

Ю.Л.: Ребэ, вы говорили, что в религию вас привел вопрос о смысле жизни. Я борюсь с искушением спросить вас, в чем же смысл жизни, но опасаюсь, что этот вопрос мог бы показаться столь же смешным, как если бы я спросил у раввина, верит ли он в Бога.

Р.А.Л.: Верит ли раввин в Б-га - хороший вопрос. Я думаю, что вы вполне могли бы задать его реформистскому раввину. Что же касается вопроса о смысле жизни, я такого вопроса не боюсь и готов вам на него ответить. Естественно, нам придется рассмотреть его в довольно упрощенной форме, иначе нам не хватило бы и нескольких лет. Упрощение всегда чревато, а степень откровения зависит от того, насколько данный конкретный человек готов принять его сегодня. Но тем не менее, я попробую наметить основные отправные точки. Как вы понимаете, если исходить из эволюционной теории происхождения человека, где все мы являемся результатом хаотичного объединения молекул с последующим усложнением полученного биологического продукта, то говорить о смысле жизни бессмысленно. Но человек был создан Б-гом и Б-г создал человека в соответствии со своей совершенно определенной идеей. Б-г - это источник высшего добра, но эта категория сама по себе неопределима в мире ангелов. Ангел - это духовное создание, у которого не существует выбора между добром и злом, поскольку тот мир не разделен на эти две противоположности. Они не существуют там, как не существует третья координата в двухмерном пространстве. В божественном мире принцип целостности не допускает дихотомии. Ее там просто нет и не может быть. Там нет противоположностей ни в их единстве, ни в их борьбе. В таком случае вы видите Б-га, как источник добра, который никому не дает свое добро. Какой же это источник? Созданием человека Б-г хотел Дать. Он создал человека, наделив его правом выбора между добром и злом, правом приближаться к Б-гу или удаляться от него. В нашем мире добро и зло существуют как неотделимые составные единого плана, на котором и происходит развитие человека, или как говорили древние, протекает борьба Б-га и зверя в человеке. Добро не существует без зла, ибо как говорит Талмуд, вершить добро в мире, где нет зла, все равно, что идти с факелом в яркий солнечный день. Итак, основная цель создания человека - это создание субстанции, осуществляющей постоянное духовное очищение и возвышение. А для того, чтобы процесс духовного возвышения был возможен, для того, чтобы выделялась энергия, сопровождающая этот процесс, человек был соткан из противоречий и помещен в условия, где выбор является источником движения, а преодоление - его сутью. Следовательно, в первом приближении смысл или цель существования человека - совершенствование души, ее приближение к Б-гу через выбор добра.

Жизнь сама постоянно ставит каждого человека в условия выбора между добром и злом, и у каждого из нас есть свой уровень выбора, своя точка отсчета в решении любого вопроса. Например, если человек в какой-то момент сделал свой выбор в сторону зла, даже внутри уже сложившейся порочной ситуации у него по-прежнему остается место для выбора добра, пусть и в уменьшенном масштабе. Таким образом, смысл жизни человека можно, в конечном итоге, выразить в замечательном призыве доктора Гааза - "Люди, спешите делать добро".

Ю.Л.: Однако, если в мире божественном дихотомия не существует, то в нашем мире поднебесном категории добра и зла приобрели характер величин относительных. То, что кажется добром одному, для другого оборачивается злом.

Р.А.Л.: Да, эти понятия могут размываться и исчезать, как обычно и бывает с любыми противоположностями в рамках диалектического метода познания. И это было бы неизбежно, если бы концепция добра и зла не была бы дана нам Б-гом. Вне этой концепции, данной нам свыше, можно нивелировать любое зло. Даже преступления фашизма могли бы найти оправдание. Но человеку дан закон, который позволяет избежать этой опасной ловушки нашей логики. Этот закон дан нам в виде Торы или Библии. Из Торы мы должны учить, как вести себя в различных ситуациях. Несмотря на то, что учение Торы является непреложной заповедью, поскольку изучение ее необходимо для ее исполнения, а это наш основной закон, само по себе изучение священной книги уже очищает, уже совершает ту работу, которая сопровождает выбор добра.

Ю.Л.: Согласно ряду источников, основной целью жизни еврея является изучение Торы, чему он посвящает все свое время. И если у него нет средств к существованию, то он должен отвлекаться от изучения Торы, чтобы зарабатывать на жизнь, но ровно столько, сколько ему необходимо, чтобы обеспечить себе возможность изучать Тору. Я полагаю, что это не должно пониматься в буквальном смысле, а имеет некое эзотерическое значение.

Р.А.Л.: Изучение и исполнение Торы - это акт добра, и, если бы человек мог провести всю свою жизнь в изучении и исполнении Торы, это могло бы оказаться достаточным, чтобы выполнить стоящую перед ним задачу. Все остальное носит второстепенный характер. Так же, как нельзя сказать, что пища имеет какую-либо ценность для нашей жизни. Пища - это второстепенный фактор, который необходим, чтобы поддерживать нашу жизнь. Но зачем ее поддерживать? Ведь не для того же, чтобы поглощать пищу, а для того, чтобы быть в состоянии выполнять то, что требует от нас всевышний. Таким образом, если перед человеком стоит выбор - или ему работать одиннадцать часов в день, чтобы заработать много миллионов и у него остается час, чтобы изучать Тору, или изучать ее одиннадцать часов, а час работать, чтобы обеспечить себе дешевую похлебку, то в идеале важнее изучать Тору одиннадцать часов, чем зарабатывать миллионы. Другое дело, что жизнь, как правило, не дает нам такой возможности, вернее, очень мало людей действительно могут так жить, ибо это крайне трудно. Но для человека важно, чтобы он осознавал, что он должен делать и стремиться к существующему идеалу, даже если он от него безгранично далек. Но и это не всегда осознается. Недаром тшува - раскаяние имеет три этапа, из которых первый - самый сложный. Сперва человек должен осознать, что он грешит. Кто из нас осознает, что грешит? Человек так устроен, что если он согрешит раз, затем другой, третий - это уже не выглядит для него грехом. Человек привыкает к греху. И если человек, живущий не по Торе, возводит свою жизнь в идеал - это проблема, поскольку он не способен преодолеть даже первого этапа раскаяния. Второй этап - это когда человек признает свой грех, и третий - когда он его исправляет.

Ю.Л.: Четко определенные понятия Добра и Зла, данные в Торе, могли бы в значительной степени облегчить наш выбор, однако, на мой взгляд Тора так же полна диалектических противоречий. Так в десяти заповедях сказано "не убий", но Тора допускает убийство в целях самозащиты. Или столь противоречивое отношение к представителям других вер. В одном месте оно пасторально терпимое, в другом, когда говорится об опасности ассимиляции и внешнего влияния других учений, единственно правильным считается жесткое неприятие вплоть до искоренения, а в третьем месте указывается, что эти действия не должны идти "от сердца" и питать гнев. Конечно, такая гибкость исключает парализующую ловушку, свойственную некоторым христианским канонам, как например:

"Если иначе нельзя и грядут неизбежные битвы, если приходят враги беспощадной бедою грозя, Боже, не дай мне убить, избери меня лучше убитым, если иначе нельзя, если иначе нельзя." Но, в этой гибкости, на первый взгляд, мерещится немало неразрешимых противоречий.

Р.А.Л.: В Торе нет противоречий. Если изучать ее внимательно, становится понятным глубокий смысл отдельных частей, и то, что казалось противоречивым выстраивается в стройную систему. Религиозный и нерелигиозный человек будут читать Тору по-разному. Тора помогает человеку совершить выбор, и если для нерелигиозного человека выбор - это вопрос удобства, выгоды или эмоций, для религиозного человека - это всегда вопрос выбора между добром и злом.

Ю.Л.: Когда мы говорим о выборе между добром и злом, невозможно обойти вниманием причитающиеся за это награды или наказания. Что вы можете сказать по поводу концепции рая и ада в иудаизме и верите ли вы в переселение душ?

Р.А.Л.: Концепция переселения душ свойственна каббалистической традиции иудаизма. Это сложный философский вопрос, но человеку имеет смысл концентрировать свое внимание больше на том, что происходит с ним в этой жизни, а не будет происходить потом. А вот понятий рая или ада, в том виде в котором мы привыкли их воспринимать, в Торе вообще нет. Рай - это Эдемский сад, кстати, расположенный на земле, а не на небе. Сад, откуда человек вышел, отведав от древа познания добра и зла, то есть начал свой путь выбора и совершенствования. А концепция ада в Торе не рассматривается вообще. Согласно одному из существующих объяснений, введение понятий рая и ада, вознаграждения и наказания было бы оскорбительным для человека, ибо не из страха быть наказанным и не из желания быть вознагражденным должен делать он свой выбор.

Ю.Л.: Рэбэ Ариэль, что бы Вы хотели пожелать русскоговорящей еврейской общине Денвера.

Р.А.Л.: Существует цепочка еврейского народа. Для того, чтобы каждый еврей, существующий сегодня в мире появился на свет, многие поколения евреев, живших в самых тяжелых условиях, оставались евреями. Евреев подстерегают два вида опасности: перестать быть евреем из-за нежелания быть им там, где в окружении сильно развита неприязнь к евреям и антисемитизм, и перестать быть евреем в результате ассимиляции в тех странах, где отношение к евреям хорошее. Известно, что в антисемитском окружении евреи сохранялись лучше, более глубоко чувствовали свою принадлежность, проявляли сплоченность, солидарность. Я хочу пожелать денверским евреям - оставайтесь евреями, как бы хорошо вам здесь ни жилось.

Ю.Л.: А что значит быть евреем?

Р.А.Л.: Если я скажу, что быть евреем - значит быть религиозным евреем, некоторым это не скажет ничего. Быть евреем - это давать что-то своему народу, это постоянно думать: что я могу дать своему народу. Израильские евреи дают еврейскому народу очень много. Они учат Тору, поддерживают традиции, защищают еврейское государство. Американские богатые евреи считают, что они вносят свой вклад денежными пожертвованиями. Это тоже важно. Но каждый на своем месте должен еще думать: "Что я делаю, для того, чтобы не исчезла с лица земли наша религия, наша традиция, мой народ? Что я делаю для того, чтобы мои дети не забыли, что они евреи? Что я делаю для того, чтобы мои соседи не утратили своего национального чувства?"

А вашей газете я бы посоветовал больше уделять внимания этим вопросам, помогать вашим читателям, проводить дискуссии, публиковать соответствующие материалы. Вы могли бы предоставить своим читателям возможность советоваться с раввином, обсуждать на страницах газеты интересующие их вопросы.

Ю.Л.: Рэбэ Ариэль, наша газета, в основном, носит более светский характер, отвечая интересам всей русскоговорящей общины независимо от религиозной принадлежности. Кроме того, в Денвере выходит замечательная еврейская газета на русском языке, издаваемая рэбэ Сиротой. Но если наши читатели захотят иметь возможность задавать вопросы Главному раввину Грузии Ариэлю Левину, обсуждать с ним свои проблемы, искать совета, можем ли мы открыть на страницах нашей газеты такую рубрику?

Р.А.Л.: Полагаю, что никто из обращающихся за советом не получил бы отказ, тем более, когда они обращаются к раввину.

Ю.Л.: Ну что же, в таком случае, позвольте мне поблагодарить Вас за эту беседу и выразить надежду на Вашу скорую повторную встречу на наших страницах с читателями "Горизонта". А вас, дорогие денверцы, мы приглашаем присылать письма с интересующими вас вопросами для раввина Ариэля Левина и вместе с ним желаем вам оставаться евреями и спешить делать добро.

Беседу провел Юлий Леонидов.